Они двинулись вперед, но осторожно, ощупью. На каждом шагу мерещились скрытые разломы. Каждый раз, когда они останавливались, чтобы разведать территорию, Тетли глушил мотор, чтобы сэкономить топливо. Но вскоре оказалось, что ему все труднее снова запустить двигатель. Транспортное средство сопротивлялось и капризничало, путешественникам сильно не хватало технического гения Уидела. Моторное масло, смазывавшее двигатель, загустело от холода, а вскоре и вовсе замерзло.
Тетли и раньше, до того, как покинул бомбардировщик, подозревал, что это может стать проблемой, а потому попросил сбросить при случае более морозоустойчивый смазочный материал. Но спасатели по какой-то причине не доставили другого масла. Дожидаться его не было смысла: надо было использовать «просвет» между снегопадами.
Дон попытался починить систему подачи масла и сломал систему подачи топлива. Двигатель отказал. Команда находилась в это время примерно в девяти километрах к северо-востоку от места катастрофы «В-17» «PN9E».
Теперь среди снегов и льдов бедствовали уже две маленькие группы: трое ютились в иглу под крылом бомбардировщика и не знали, что мотосани застряли в дороге и не вернутся. Другая троица находилась посреди ледника. Один человек был в критическом состоянии и идти самостоятельно не мог. Мысли о том, чтобы нести O’Хару на руках обратно к «В-17» были отвергнуты, как совершеннейшее безумие. Надо было продолжать двигаться вперед.
За месяц, прошедший со дня аварийной посадки самолета, произошло множество событий, и по большей части они были трагическими. Сердца людей стали менее восприимчивы к этим драмам, поэтому Тетли, Спенсер и O’Хара не оплакивали свою участь и не проклинали безвыходную ситуацию, в которую они угодили. У них не было укрытия, не было рации или портативного передатчика, не было печки, не хватало продуктов. С ними был лежачий больной, которого надо было срочно доставить в больницу, чтобы спасти ему ноги, а вероятнее всего, и жизнь. Дул ледяной гренландский ветер, знаменуя начало убийственного для человека зимнего сезона. Утешало троицу лишь одно: они все еще живы. Приближалась пурга, темнело, и Спенсер с Тетли решили, что надо срочно позаботиться о ночлеге, чтобы еще на несколько часов поддержать в себе огонек чудом сохраненной жизни. Для начала Гарри поставил палатку и перетащил туда Билла. Им со штурманом предстояло ночевать в ней вдвоем. Тетли выкопал яму в снегу и устроился в ней в своем спальном мешке.
Под крылом бомбардировщика тоже все еще теплилась жизнь. Настал и прошел день рождения Монтеверде. Никакого празднования не вышло. Генератор не работал, света не было. Аккумуляторы, питавшие рацию, начали садиться. 11 декабря, через четыре дня после того, как группа на мотосанях покинула место катастрофы, батарейки окончательно сели, так что связаться с Тернером и базами Блюи было уже невозможно. Портативная рация, которую оставил Дон, была настроена не на ту волну, и перенастроить ее было невозможно.
Из трех оставшихся летчиков Клинт Бест был наиболее крепок физически, но несколько недель полной изоляции от мира довели его до глубокой депрессии. Монтеверде мог ходить, но временами мучился от острых болей, сводивших частично обмороженные руки и ноги. У Спины из-за несросшегося перелома ухудшилось кровообращение в правой руке, отчего он особенно тяжело переносил холод. Ногти на правой кисти выпали, и она стала уязвимой для любого прикосновения. Заняться летчикам было нечем. Целыми днями они перебирали и пересчитывали имеющиеся у них припасы, перевязывали и обрабатывали раны, вели разговоры друг с другом, чтобы не сойти с ума. Во всяком случае, они изо всех сил старались не утратить ясности сознания.
15
Насмешка небес
Декабрь 1942 года
Настало время «Нортленду» покинуть Команчи-бей.
Лейтенант-коммандер Фрэнк Поллард получил прозрачный намек от контр-адмирала «Айсберга» Смита, который написал, что кораблю «не хватит топлива и других запасов для зимовки в Команчи-бей». До этого Поллард послал командующему запрос, из которого легко понять, насколько противоречивыми были чувства капитана: ему хотелось подождать еще, и в то же время он понимал, что надо уходить.
«Команда «Нортленда» хотела бы продолжить участие в спасательной операции, пока сохраняется вероятность, что мы сможем хоть чем-то помочь в эвакуации летчиков «В-17», а также пилотов и пассажира базировавшегося на корабле биплана», – писал Поллард. Но далее он подчеркивал: «Однако дальнейшее пребывание в бухте и участие в операции несет серьезную угрозу жизни экипажа корабля. Ждем ваших указаний».
«Нортленд» и так уже слишком долго стоял на якоре в Команчи-бей, так что теперь было трудно попасть в открытое море. Для этого надо было пробраться через пояс прибрежных льдин шириной в семь с половиной километров.
Однако, отойдя от берега, «Нортленд» уже не смог бы обмениваться радиосообщениями с ждущими помощи на леднике летчиками, с гренландскими военными базами и полярными станциями. Таким образом, его прямое участие в операции прекращалось. А ведь у него в Гренландии оставалось много «долгов».
Во-первых, где-то в глубине острова покоились останки Притчарда, Боттомса, Ховарта и обломки «Груммана дака». Во-вторых, на берег высадились пять человек с «Нортленда» под предводительством отважного двадцатидвухлетнего мичмана Ричарда Фуллера. Это была команда добровольцев, которые 4 декабря на лодке отправились к Главной береговой станции. Они надеялись, что туда прибудут члены экипажа «В-17» под командованием Монтеверде. Также эта добровольческая группа собиралась забрать тела своих товарищей из разбитого биплана. Помимо прочего, у них была слабая надежда разыскать «С-53», но его местоположение было совершенно неизвестно, к тому же за прошедшее с момента его аварийной посадки время самолет и тела летчиков наверняка накрыло толстой снеговой шапкой.
Фуллер и его команда сделали несколько героических попыток добраться до «В-17» и «Груммана дака», но все безрезультатно. В недостатке рвения их обвинять никак нельзя. Однако операция, которая изначально должна была продлиться две недели, затянулась на пять месяцев. Большую часть зимы 1942/43 годов поисковики-добровольцы провели на Главной береговой станции. Из-за погоды они не могли далеко отойти от этой деревянной хижины, которую помощник главного провизора Джерард Хирн описал как «тесную клетушку площадью примерно в десять квадратных метров». Помимо Фуллера и Хирна в группу входили матрос Стенли Пребл, член пожарной команды Гарольд Грин и механик Дональд Дриско.
Фуллер и Йохан Йохансен, командовавший собачьими упряжками, какое-то время провели на Ледниковой станции, делая редкие вылазки на поиски летчиков. Временами дымоход их печки заваливало снегом, так что дым шел в помещение, обитатели которого запросто могли угореть. Керосин у них кончился, и долгие зимние вечера спасатели коротали при неверном свете свечей.
Налетели зимние ветра и вьюги, хижину быстро замело по самую ее плоскую крышу, на которой каждую ночь вырастал сугроб. Фуллер страдал от частичного обморожения ступней, три пальца на ногах почернели, хотя потом их удалось отогреть и вернуть к жизни. Рация прекратила работу, на полу собралась лужа воды глубиной в два сантиметра. Девять из пятнадцати собак замерзли и умерли. Осталось шесть животных, которых пришлось впустить в человеческое жилище, чтобы хоть как-то согреть. Комнатушка мигом наполнилась продуктами их жизнедеятельности, отчего Ледниковая станция стала похожа на вонючую конуру.
Иногда они целыми днями не вылезали из спальных мешков, потому что только таким образом можно было хоть чуть-чуть согреться. Отхожее место находилось вне хижины – это была яма, к которой вел прокопанный в снегу туннель. По вечерам при свечах играли в карты. Смысла сидеть на Ледниковой не оставалось, и ее вскоре покинули, вернувшись на Главную береговую станцию, где зимовала часть команды. Там условия были немного лучше: дом был размером примерно пять на семь метров. Его тоже замело по самую крышу, причем настолько сильно, что попасть внутрь можно было только через чердачное окно.
Весной, когда корабль Береговой охраны забрал зимовщиков после пяти месяцев, проведенных в Гренландии, они были настолько истощены, что мало чем отличались от летчиков, которым надеялись помочь. Особенно досадно было то, что им изначально дали неверные координаты крушения «Груммана дака». Ошибку быстро заметили, но новые данные так и не дошли до команды Фуллера. И все же командование оценило его заслуги и наградило Медалью флота и корпуса морской пехоты. Все пятеро участников экспедиции удостоились упоминания в приказе, в котором отмечалось их «мужество, энергия, оптимизм и слаженность действий при выполнении долга». В официальных документах Береговой охраны, связанных с этой историей, «аккуратно» указано, что поисковой группе не удалось обнаружить ни один из затерянных в Гренландии экипажей. «Члены экспедиции проявили героизм, несмотря на то, что результатов их усилия не дали», – говорилось в отчетах.
